Песнь Серебряного моря. Роман-фэнтези - Надежда Черпинская

И он бодро зашагал вперёд по тропе, следом двинулась королева.

– За мной, мой мальчик! Скоро будем в Городе-Зелёных-Шатров, – пообещала она.

Литей слегка пришпорил Эллил, чтобы та нагнала его госпожу.

– Фангир, а всё ли хорошо в Элтлантисе? – спросила заботливо Мара.

– Может ли всё быть хорошо? – не оборачиваясь, ответил Фангир вопросом на вопрос и добавил: – Всё как обычно. В тёмные времена всё хорошо быть не может! Эльфы уходят, уходят добровольно, отчаиваясь, уставшие ждать перемен. Надежда их иссякла. Нас осталось чуть больше сотни, не считая западных собратьев, а от них вот уже который месяц вовсе нет вестей. Дети не рождаются. Княжна Экталана была последним ребёнком, родившимся в Элтлантисе. Вот так и живём: все уходят, никто не рождается, лес пустеет, Великий князь тоскует, не зная, чем помочь своему народу, княжна Экталана льёт слёзы и сыплет страшными пророчествами о грядущем ужасе. Все мы ждём чуда, но его нет. Ну, а в остальном всё хорошо! Очень хорошо!

Гостей встречали торжественно. Несмотря на поздний вечер и сгустившиеся сумерки, едва путники в сопровождении Фангира достигли Города-Зелёных-Шатров, навстречу им высыпали многочисленные, похожие на светлые тени, обитатели Элтлантиса.

– Королева Мара! – провозгласил один их них, с глазами такими ярко-голубыми, что они сияли даже во мраке вечернего леса.

Литей видел, как приветственно улыбались встречавшие их эльфы, некоторые слегка кивали и даже кланялись, без намёка на издёвку, но с почтением и уважением. И Литей был горд, горд за свою королеву, ибо он понимал, что не каждого гостя встречают здесь так! Дарген Литей знал, что истинному рыцарю и официальному сопровождающему Её Величества следует вести себя подобающим образом и сохранять серьёзность, но всё вокруг вызывало в душе его такое удивительное чувство восхищения, что лицо юноши прямо-таки светилось чисто детским щенячьим восторгом, отчего приобретало несколько глуповатое выражение. Литей никогда не видел ничего похожего на эльфийский город, на цветы, сияющие, как фонари, на золотые и серебряные деревья! Рядом со своей королевой, царственной, спокойной и прекрасной, он ощущал себя наивным мальчишкой. Особенно под взглядами эльфов – таинственными, туманными взглядами, где, вопреки слухам, не было места презрению, высокомерию и страху, лишь теплота, и свет, и мудрость. Отчего-то вспомнилось, как в детстве, мечтая стать настоящим воином, Литей прокрадывался в зал, где собирались взрослые: король Киралейн, князь Лиарин, Лонгир, и рыцари, и гости короля, а иногда и весёлый балагур – заезжий рыцарь Джастин из Дримана. Они говорили о чём-то своём, а он сидел где-нибудь в уголке, жадно ловил каждое слово, каждую шутку, каждый звук. Они не бранили его, не гнали прочь, а лишь улыбались умилённо и чуть насмешливо, да иногда, взъерошив непокорный чёрный шёлк детских волос, спрашивали: «Ну что, орлёнок, ещё не расправил свои крылья? – и добавляли по-взрослому снисходительно: – Славный мальчик! И воин из тебя вырастет славный!» И тогда Литей понимал, что они и есть настоящие воины, правители, герои, а он лишь малыш, украдкой вторгшийся в их взрослый мир.

Вот и сейчас под внимательными и дружелюбными взглядами эльфов, он меж тем чувствовал себя ребёнком, непрошено вошедшим в запретный мир.

Белый Дворец возник внезапно и поразил окончательно уже и без того взволнованное сердце юноши. Он сиял в полумраке вечера, как далёкая звезда, как луна в небе. Взметнулись ввысь дивные хрупкие шпили, подобные изрезанному солнцем кристаллу льда. «Магия! – так сказала госпожа Мара. – Магия мира создаёт всё необходимое эльфам». Да, иначе и быть не могло! Только с помощью волшебства, но не рук человеческих, можно было возвести столь изящное, ажурное, почти нереальное сооружение. Там, на площадке у Белого Дворца, тоже стояли в ожидании эльфы.

Литей узнал его сразу… Наверное, он когда-то видел его, когда-то, в далёком детстве… Но оно прошло бесследно, забылось как старый сон. Если уж Литей не помнил даже своих родителей, как мог он вспомнить Элтлантис и князя эльфов. Нет, конечно, он не помнил и не знал, как должен выглядеть правитель эльфов. И всё же он сразу узнал его, мгновенно выделил среди других, столь же лучезарных, высоких и вечно юных. И от него вдруг повеяло чем-то знакомым, родным…

Он был выше других – Великий князь Эктавиан: белокурая его голова возвышалась над остальными; длинные белоснежные волосы собраны в хвост (длинные волосы – дань эльфийской традиции и моде); серебряный обруч держал их в повиновении; серый плащ, переливчатый и мерцающий, как волшебные туманы Элтлантиса; остальная одежда белоснежная, как шкура Аланы; и глаза (вот что потрясало больше всего!), серые, сияющие, как звёзды, заглядывающие прямо в душу, такие странные глаза: в них была мудрость, неземная мудрость, мудрость времён, небес, земли – мудрость старца, которая никак не вязалась с юным прекрасным лицом. А ещё печаль – холодная печаль, которую Литей никогда не видел в глазах знакомых ему эльфов: короля, князя Лиарина или королевы Мары.

Фангир, шествовавший впереди гостей, изящно скользнул в сторону. И лошади остановились как вкопанные, а потом, к великому удивлению Литея, трижды кивнули белоснежными головами, словно приветствуя владыку эльфов. Королева ловко спрыгнула на землю, следом за ней спустился Литей. Он не посмел в данной ситуации предложить королеве руку или помочь, ибо так или иначе это была встреча двух великих правителей, а политика – штука тонкая. Королева приблизилась, и эльфийский князь шагнул ей навстречу. Два силуэта в серебристо-серых плащах, мерцающие в вечернем сумраке леса. Лица их были серьёзны.

– Кларизанно, Тланти Эктавиан! Кендо фли тия Ринай Киралейн, эко Риа Мара Джалина Вильсения, Книзо Лиарин! Алгиардо Лейндейл айнделло Элтлантис!12

Проявляя уважение к хозяевам этой земли, королева приветствовала владыку по-эльфийски. И тогда заговорил князь… Лицо его по-прежнему оставалось беспристрастным, а голос был тих, как сама лесная тишина, но грозен, как рокот моря, и, в то же время, нежен, как первые утренние лучи солнца. Чтя традицию, он говорил на языке Лейндейла – языке людей:

– С добрыми словами и добрым сердцем ты вошла в мой дом, королева Мара! Я и мой народ приветствуем тебя и шлём ответный поклон королю и князю Лиарину! Да будет благоволение Элтлантиса навсегда с тобой и твоей землёй!

Ещё минуту правители глядели друг на друга серьёзно и даже несколько высокомерно. Потом вдруг неожиданно рассмеялись легко, радостно, как-то по-детски чисто.

Литей шагнул ближе, решив, что теперь его очередь приветствовать владыку эльфов. Но о нём пока никто не вспоминал. Потому что великий и гордый эльфийский правитель совсем по-простому, даже несколько фамильярно, заключил у всех на виду в свои объятья высокую гостью из Лейндейла. А та и не думала возражать, лишь рассмеялась ещё громче. И Литей подумал, что давно она не смеялась так искренне и беззаботно.

– Клари, Эрсель! – с улыбкой молвил эльфийский князь.

– Рада тебя видеть, Экти! – отвечала Мара. – Ну-ка полегче! Моё плечо нуждается в штопке!

Эктавиан сразу помрачнел:

– Я вижу! Что произошло?

– Не стоит беспокоиться, – отмахнулась королева Мара, – случайная стрела… Я думаю, твои руки излечат меня без особого труда. Так что не стоит даже говорить об этом!

– Нет уж, стоит! – гневный голос владыки эльфов зазвучал громче. – Ничто не бывает случайным. Стрела свою цель всегда знает! И я знаю, что было её целью…

Он коснулся зелёного камня на груди Мары.

– Вот это! – добавил он. – Вот её цель!

Неприятное чувство всколыхнулось внутри у Литея, у самого сердца – слишком уж много позволял себе этот эльфийский князь. Литей боготворил свою королеву! Все её почитали, а тут вдруг всё иначе! Он был чужим – этот эльф. Пусть высокорождённым и великим, но чужим! Как смел он так запросто говорить королеве Маре: «ты!» и обнимать её у всех на виду, словно он её муж или друг, и… Литей поджал губы, чувствуя нарастающий гнев.

– Ты придаёшь этому слишком большое значение, – спокойно молвила Мара Джалина.

– Это ты относишься к произошедшему слишком легкомысленно… – не отступал Эктавиан, рука его по-прежнему лежала на камне Мары. – Это не просто дешёвая побрякушка, из тех, которыми торгуют купцы на ярмарках. Это эльфийское сердце! Это символ нашего бессмертия, нашего величия! И стрела, метила в него. Кто-то хотел убить тебя, потому что принял за эльфа!

– Тише, князь! – одёрнула его Мара так тихо, что и Литей еле расслышал. – Ты мудрее меня, возможно, ты прав. Скорее всего, прав! Но не стоит обсуждать это здесь и сейчас. Зачем смущать дурными вестями твой народ?! Он уже и так в отчаянии. Не так ли?!

– Истина в твоих устах, – так же тихо ответил владыка эльфов. – Идём в Белый Дворец! Нам о многом нужно поговорить, но, прежде всего твоя рана.